Система нежно держит тебя, мой друг, из ее железных, механических шестеренок еще никто не выходил живым. А живой ли сам этот механизм, в который залетают бабочки и стрекозы, проникают запахи цветущих луговых цветов, с росой и улитками на листьях, изумрудно прозрачных, если через них смотреть на солнце, исхитрившись припасть к земле, и под другим углом посмотреть на мир, через иллюминатор своего надежного скафандра, вернее тела, или саркофага, придуманного жрецами, в котором тебя, да, да, тебя, мой друг, и похоронят, даже если не в промерзлый, неподдающийся лопатам грунт, или раскисшую осеннюю яму, то в дышащую, рассыпчатую весеннюю землю, с хором майских жуков, исполняющих Баха, под сводами церкви твоих убеждений и вечных ценностей. Заманчивая перспектива, не правда-ли, приятель, почему бы и нет. Пока твои замерзшие и непослушные пальцы, набивают этот текст, на экране телефона, когда ты в сумерках пробираешься по ночному листопаду, своих грез, в мечтах ты уже в расплавленном июле, дышишь солеными брызгами океана, наслаждаясь восходом солнца и предвкушением полета, после прыжка в розовую бездну, где все всегда и сразу, неизменно, наверное и навсегда. Париж по-прежнему ждет тебя, не унывай
Читать дальше →